Когда я захожу внутрь, я прохожу два лестничных пролета, пока мы не добираемся до чердака. Затем женщина отпускает меня, открывает дверь и показывает комнату. В комнате беспорядок, а в центре этого хаоса стоит кровать.

— Ты должна убраться и сделать это гиблое место годным для житья. Думаю, альфа захочет увидеть его. Убедись, что все будет сделано правильно, — она разворачивается и спускается с лестницы. — Ужин в семь. Было бы неплохо, если бы ты успела убраться к этому времени, иначе останешься голодной, — говорит она, пока спускается. — … Не то чтобы ты слишком нуждалась в этом, — добавляет она в спешке.

Я сажусь на кровать и оглядываю чердак. Теперь я ощущаю себя еще более одинокой, чем когда бегала в лесу, ничего не помня. По крайней мере, мне нечего было терять.

Пролог

Стоун

Прошлое …

— Ты допускаешь ошибку, — говорит Гвен. Мы оба знаем, что она права, но я ничего не отвечаю в ответ.

Я завожу машину и отъезжаю от дома Стоктонов, ощущая в своей груди невыносимую боль. Сжав руль, я заставляю себя не оглядываться назад, когда уезжаю. Еще несколько минут, и я смогу сбежать отсюда. Мне просто необходимо вернуться домой.

Гвен и я едем в тишине по пути домой. К счастью, она ничего мне не говорит, но я понимаю всю суть вещей, моя сестра просто позволяет мне страдать в тишине.

Я все сделал правильно. Это то, что нужно было сделать. У меня такое ощущение, что повторяя это, я вскоре сам поверю в правдивость слов. Звучит так, словно повторяя это, я осознанно верю в свою ложь.

Я подъезжаю к дому, выпрыгиваю из грузовика и направляюсь в лес. Услышав гравийный хруст под моими ботинками, я не оглядываюсь назад, когда Гвен окликает меня.

— Стоун! Куда ты собрался?

Как только я поворачиваю за наш дом, я снимаю рубашку и бросаю ее на землю. Я продолжаю топать дальше, пока полностью не захожу в лесную зону, там я избавляюсь от сапог и джинсов. Когда я прыгаю в воздухе, я обращаюсь, прежде чем мои лапы касаются земли, и начинаю бежать в полную силу в сторону охраняемых земель.

Сейчас мне необходимо почувствовать, как мои мышцы горят и болят. Мне нужно заставить мое тело ощутить боль, которая скребется в моем сердце. Да что со мной не так? Почему я не могу избавиться от этого дурацкого чувства, от этой потребности?

Я начинаю бежать еще быстрее, настолько, насколько может позволить мой волк. Он сердит и нуждается в контроле. Я пробегаю несколько километров, пока не оказываюсь за пределами нашего небольшого горного города Грей-Ридж в штате Колорадо.

Наше сообщество оборотней является секретным, но укрепленным. И найти другого оборотня, блуждающего в лесу, слишком необычно. У нас есть и другие союзники, стаи, которые живут по соседству, и мы все дружим. Поэтому, когда шериф нашего города, Доминик Вульф, нашел бездомного медвежонка, я сразу же обратился ко всем соседним стаям, но оказался с пустыми руками.

В первый раз, когда я ее увидел, Доминик как раз выносил ее из леса. Она была в образе маленького коричневого медвежонка, и она была самым прекрасным зверем, которого я только встречал. Ее голова повернулась в мою сторону, когда я подошел к ним, и ее большие карие глаза встретились с моими.

В тот момент я почувствовал, что внутри меня что-то изменилось.

Я с самого детства знал, что будет означать для меня стать альфой. Мой отец был альфой нашей стаи Грей Ридж, пока внезапно не умер, когда мне было восемнадцать. В один из дней он потерял контроль над собой, и у него случился сердечный приступ. Врачи сделали все, что смогли, но он не смог выжить. Я был тогда молод и зол, не желая, чтобы на мои плечи свалилась вся ответственность за стаю. Но я родился чистокровным альфой, у меня не было особого выбора, кроме как возглавить свою стаю.

Я понимал, что будет означать эта ноша, как и то, что мне когда-нибудь придется обзавестись парой. Я всегда считал, что это будет другой волк и кто-то с подобной родословной. Чего я никак не мог предугадать, так это спаривание с каким-то бродячим медвежонком, которая была слишком уж молодой.

То, что ощущаю я, совсем не то, что описывали мне люди, рассказывая о спаривании. Я слишком ее защищаю и делаю все, чтобы держать в безопасности, но я также чувствую, что если не отгорожусь от нее, то пожалею. Что если, в конце концов, я спарюсь с кем-то другим? Тогда эти чувства угнетут мою настоящую пару, а это несправедливо.

Я, наконец, останавливаюсь возле небольшого ручья, чтобы попить воды и перевести дыхание. Мои легкие горят от бега, и мои ноги дрожат, когда я наклоняюсь, чтобы попить из холодного ручья.

Как только я увидел Винни в первый раз, во мне словно что-то щелкнуло. Я был зол за то, что на мои плечи взвалилась вся ответственность за стаю, но затем, при виде ее, я ощутил какой-то проблеск света. Глядя в ее испуганные большие глаза, я ощутил, как что-то внутри меня открылось, и этот процесс невозможно было остановить.

В тот день, в лесу, я забрал ее из рук Доминика и отнес к себе домой. Маленький детёныш дрожал от холода и страха, но как только я ее обнял, она расслабилась. Это было похоже на запечатление, и с того момента я не оставлял ее ни на минутку.

Через три дня я, наконец, смог поговорить с ней, когда она снова приняла человеческое обличие. Ей потребовалось много времени, и я знаю, что это, должно быть, было больно, но она была очень сильной. Я так ею гордился, и после того, как она обернулась, я завернул ее в теплое одеяло и просто обнимал ее перед камином. Она выглядела так молодо, возможно, ей было около четырнадцати, и я не хотел напугать ее вопросами или заставить начать говорить, если она не готова. Мне просто хотелось держать ее в безопасности.

Винни. Это было ее первым словом, которое она мне сказала, и это все, что она смогла вспомнить.

Я разрешил ей спать в моей кровати со мной, когда она была еще маленькой, но после того, как она подросла, я позволил ей спать в комнате для гостей. Я лежал в своей комнате посреди ночи, чувствуя себя таким одиноким без нее. Нет, сексуальной тяги к ней не было. Оборотни мужского рода не могут испытывать такого, пока не обретут свою пару. То, что я чувствовал к Винни, было другим. Это была сильная тяга, и я даже не знал, как это объяснить. Я не мог никому рассказать, и уж точно, черт побери, не мог поговорить об этом с Винни.

Когда она пришла ко мне в постель в первую ночь, я притворился, что сплю. Но как только она задремала, я сильнее прижал ее к себе, пока она видела сладкие сны. Я никогда не делал ничего большего, кроме как обнимал ее и следил за тем, чтобы она была в безопасности. Я никогда не осознавал, насколько был счастлив, когда она ощущала необходимость быть рядом со мной.

Я начал нервничать, потому что находился вдали от нее слишком долго, и когда ее запах начал исчезать, я попытался найти способ, чтобы случайно подобраться к ней и вернуть ее мне назад. Я становился одержимым и прекрасно понимал это.

Питер Стоктон был одним из лучших охотников нашей стаи, и я знал, что у него были две дочери возраста Винни. Когда я попросил его приютить Винни и защищать ее, как свою семью, он согласился. Гвен не понравилась мое решение, но она молода и не понимает, как все устроено в стае. Он является частью нас, и выполнит свой долг также, как и я.

Я обязан защищать всех, и я не могу себе позволить выбрать другой путь из-за потерявшегося маленького детёныша. Я не могу тратить свои дни на то, что не мое и не будет моим. Я не могу поставить под угрозу безопасность стаи, которая нуждается в моей защите. Моя жизнь — это долг и честь, и для того, чтобы выполнить их, я должен отпустить ее.

Я всегда буду следить за ней, но я не могу позволить себе мечтать о вещах, которых у меня не может быть. Неважно, что я хочу. Стая — вот моя главная ответственность.